Отзыв на дораму Lady of the Dynasty

     На шею девушке упал белый шелковый шарф, который ее однажды задушит. Символ предначертания. Она танцевала во время поминального траурного действа. Еще одна подсказка. Где-то во всеобъемлющей вселенной ее судьба уже состоялась.
 
      После смерти Ян Гуйфэй была сложена волшебная по красоте поэма, воспевающая великую бессмертную любовь, а также написана назидательная проза, порицавшая капризную дворцовую красотку, прихоти которой ввергли страну в кровавый хаос.
 
           Вопрос, какой была на самом деле легендарная красавица, пытаются на свой лад прояснить создатели этого фильма. Перед нами одна из версий, поскольку обращение к этому знаменитому историческому персонажу далеко не новость.
 
              Данная попытка одновременно и удачная, и нет.
 
           Киноповествование, за исключением эпизода с пророческим танцем, ведется в реалистичном ключе, что подчеркивается присутствием, так сказать, западных наблюдателей. Но в то же время нам рассказывают  СКАЗКУ,  с упрощением событий и максимальной идеализацией действующих лиц.
 
         Наличие западных  НАБЛЮДАТЕЛЕЙ  является, надо сказать, хорошим ходом, обеспечивая зрителю ощущение вовлеченности в происходящее, и в то же время взгляд со стороны. Вместе с византийским послом, пожилым священником (актер Стив Боргадин), мы поднимаемся по гигантской, ведущей чуть ли не на небеса, лестнице дворца, входим в его циклопические ворота и попадаем в потрясающий воображение «золотой век» империи Тан. Все коллизии отношений главных героев проходят при нашем, то есть посла, человека умного и доброжелательного, непосредственном участии.
 
      И - да, это правда, что между Тан и Восточной Римской империей существовали торговые, а значит, и дипломатические связи. Китайцы, вопреки своему обыкновению считать всех вокруг варварами, питали к этой стране уважение, называя ее Дацинь – Великая Цинь.
 
      ВИЗУАЛЬНЫЙ  ряд великолепен: масштабность официальных мероприятий при огромном количестве участников (хотя, если разобраться, стадион все время один и тот же), изящные костюмы (особенно, разумеется, женские, с учетом пышных бюстов в низких декольте), изумительные дворцовые интерьеры, чья роскошь соперничает с прихотливостью: Цветочная комната – поистине верх изыска. Что же до нарисованной пантеры, то она, конечно, уж слишком нарисованная, но лучше сделать вид, что ее просто не было. Даже изощренно-жестокая сцена казни по-своему эстетична… гипсовые статуи…
 
     Неизменно восхитительны пейзажи, когда цветы опадают на каменные ступени, и ветер, взволновав древесные кущи, подхватывает небесно-голубую ткань, и тени плывут по зеленым лугам, тонущим в оранжевом свете заката.
 
     Императорская избранница, вся в красном, вступает в тронный зал. Тонко звенят золотые подвески. Чудесная мелодия звучит, способствуя погружению в магический гипноз и подводя к самому главному: вся эта внешняя красота призвана оттенить внутреннюю - красоту человеческих чувств, которым в конечном счете и посвящен рассказ.
 
      Современников  ЯН  ГУЙФЭЙ  потрясала глубокая привязанность императора к этой женщине, чувственную прелесть которой подчеркивал известный эпизод ее купанья во Дворце теплых источников. Несколько неожиданно, что помимо «бессильной нежности», продемонстрированной ею в упомянутой ситуации и воспетой в поэме, красавица, видимо, обладала хорошим здоровьем и сноровкой, так как не только теребила струны арфы, но отлично ездила верхом и участвовала в конной игре в мяч. Тогда еще китаянки ног не бинтовали.
 
        Что же до приписываемых ей отрицательных качеств, то известно, что молва не отличается беспристрастностью, в связи с чем возможен и другой взгляд. Как бы она себя ни вела, по версии фильма, для всего находятся оправдания. Даже с плодами южных личжи дело обстояло, как нам объясняют, иначе, чем об этом принято говорить.
 
    Талантливая и прекрасная, вспыльчивая, но искренняя, ревнивая, но не злопамятная, «Драгоценная наложница государя» не слишком хорошо разбирается в политике, не всегда уместно роняя свою собачку на игральную доску, но достаточно умна, чтобы не усугублять напряженность внутри династии и заметить неверность некоторых решений и назначений.
 
    Чистая душой и благородная сердцем, она проходит через напрасные обольщения, страшные потрясения, тяжелые разочарования, и, став свидетельницей гибели коварной свекрови, а также будучи предана очаровательным юношей, после пережитого отказывается верить, что рядом с нею находится человек, любящий искренне и достойный взаимности. Поверив же и полюбив в ответ, поднимается до жертвенного понимания любви.
 
      Такой представила нам свою героиню актриса Фань Бин Бин, которая… увы, местами откровенно переигрывает, становясь манерной и слащавой до приторности. А уж эпизод с разборкой между императором и его «сестричкой», с участием колюще-режущего оружия и будущей фаворитки, заставляет краснеть за весь этот квартет.
 
        В то же время образ самого императора решен вполне удачно, и как центра всей этой вселенной, и как привлекательного человека, мужественного, умеющего быть сдержанным, способного на страстные темпераментные вспышки. Разве что излишняя самоуверенность оборачивается промахами в администрировании, к сожалению, фатальными. Лирическая линия с героиней выдержана красиво и убедительно от первого обращенного к ней взгляда до ее последней минуты.
 
     Обе дамы старшего поколения, замещенные юной обольстительницей при монаршей особе, представляют собой две противоположности женщин вообще и дворцовых женщин в частности. Госпожа У Хуэйфэй, амбициозная, смелая и жестокая (а ведь ее титул означает «Послушная наложница государя» - иронично), активно и умело плетет интриги.  Наложница Мэй, ласковая, нежная и преданная, находит удовлетворение в роли наперсницы возлюбленных.
 
      Сводники вообще постарались на славу, чтобы и преуспеть в исполнении высочайших желаний, и отчасти оправдать молодого принца Ли Мао, поступившего некрасиво, но, как мы могли увидеть, под сильным давлением. Поскольку же факт давления не исключает последующего раскаяния, то сценаристы не слишком слукавили, дав ему возможность не просто тихо изнывать от мук совести, но проявить себя более ярко, хотя и более трагично. Впрочем, так или иначе, но поступь той эпохи, принесшей страдания и гибель очень многим, вполне соответствует копытам несущейся лавиной конницы.
 
         И вместе с этой конницей во внутренний мир дворца, где утонченные ценители прекрасного занимались изящными искусствами, врывается мощная стихия внешнего мира, который они до сих пор не то что не замечали, но определенно недооценивали. Вполне уместно, поскольку символично, что людям, которые жили и действовали в этом внешнем мире, до поры до времени существовавшем словно в параллельном измерении, - министру Яну Гочжуну (титул означает «Верный государству», но верен он был в основном себе) и полководцу Ань Лушаню, в фильме почти не уделяется внимания. Тем сокрушительней выглядит произошедшая с иллюзией внезапности катастрофа.
 
      Сделала ли Ян Гуйфэй вытекающий из создавшегося положения шаг добровольно, как нам, разбивая наши сердца, это показали, или это был не ее выбор, как скорее всего случилось в действительности, но «брови-бабочки» стали искупительной жертвой.
 
      И – нет, в действительности все происходило не так, по крайней мере не совсем так, и разорительное для окружающих могущество семейства Янов основывалось не только на попустительстве императора, но и на покровительстве и участии в их триумфе самой фаворитки, а кроме того, «шелком стянут был браслет» руками другого персонажа - евнуха Гао Лиши, одновременно чудаковатого и пугающего, который жил исключительно жизнью обитателей дворца, не имея собственной, посвященный во все и способный на все.
 
     Однако, в любом случае, конечной судьбой Ян Гуйфэй стало такое долгое и громкое эхо, раскатившее по всему миру, что эпитет  «ПОКОРЯВШАЯ  СТРАНЫ»  оказался оправдан более чем. Что же до констатирующей сухие факты прозы, то проза тускнеет, когда есть волшебная по красоте поэма.